Мне очень нравятся статьи Марка Орлова о русском языке. Предлагаю одну из них.
Сегодня предлагаю вспомнить сюжеты фильмов «Иван Васильевич меняет профессию» и «Пришельцы» с Жаном Рено... Одним словом, встречайте гостей.
Все, что вы сейчас прочитаете, — это не сценарий для фильма, но если вспомнить шекспировское «Вся наша жизнь — игра», то, пожалуй, — дубль первый.
Вы сидите в парке: тело здесь, а мысли витают на другой планете. И вдруг, откуда ни возьмись, перед вами возникает молодой парень в лаптях, длинной белой рубахе и холщовых штанах.
Дубль 1
— Радуйся, господин!
— Чему радоваться?
— Радуйся, я Иван!
— Хороший повод для радости. Не знаю, обрадует вас это или нет, — я Борис.
Если бы этот крестьянин был знаком с творчеством Есенина, возможно, он процитировал бы вам его известные строчки так: «Ты жива еще, моя старушка? Жив и я. Радуйся ты, радуйся!». Или протянул бы в момент расставания: «Радуйся, друг мой, радуйся. Милый мой, ты у меня в груди...». И где радоваться, а где грустить, — решать вам. Слово это, происходящее от глагола «радоваться», у жителей Древней Руси означало одновременно «здравствуй» и «прощай», а восклицание «радуйся!» при встрече и прощании звучало как пожелание: «будь радостным».
В латинском языке слову «радуйся» соответствовало «Ave», хотя дословно оно переводится именно как «здравствуй» («Аве, Цезарь») и «прощай». К примеру, начало католической молитвы «Аве, Мария» у православных переводится как «Богородице Дево, радуйся». Исходя из этого, можно предположить, что современная форма «здравствуй» появилась как дословный перевод латинского слова «ave».
Если вспомнить комедию Фредерика Форестье «Астерикс на Олимпийских играх», где на восклицание «Аве Цезарю!» сам император отвечал: «Аве мне!», — то получается вполне логичный эквивалент: «Радуйся мне!». Согласитесь, «Здравие мне» звучит уже не так. И, честно говоря, старая форма была намного оригинальнее. По крайней мере, до сих пор ни в одном иностранном языке не приходилось встречать приветствие, в котором бы собеседнику желали быть радостным.
Чтобы наследие предков не лежало мертвым грузом в словарях, можно в шутку использовать его для привлечения к себе внимания. Вы приходите в шумную веселую компанию, и на вас обрушивается дружный восторженный возглас «Ооооо!!!». А вы в ответ: «Радуйтесь!»... Только будьте готовы все объяснить, человеческое любопытство — безгранично.
Как это могло быть:
— «Радуйтесь, я ваша тетя!» (фильм Виктора Титова «Здравствуйте, я ваша тетя!»)
— «Радуйся, немытая Россия» (стихотворение Михаила Лермонтова «Прощай, немытая Россия»)
— «Радуйся, оружие!» (роман Эрнеста Хэмингуэя «Прощай, оружие!»)
— «Радуйся, моя любовь, радуйся» (песня Демиса Руссоса «Goodbye, my love, goodbye»)
— «Радуйся, дорогой папа. Мы узнали, что ты сидишь в тюрьме, и очень обрадовались...» (из фильма «Джентльмены удачи»)
— «Радуйтесь, царь, очень приятно» (из фильма «Иван Васильевич меняет профессию»)
Дубль 2
— И откуда же ты взялся, Иван?
— Посмотри горе.
— Чье горе?
— Горе оно ничье, оно общее. Вот я оттуда.
Доля правды есть в словах крестьянина, хотя в наше время многие вещи — как жажда наживы, стремление поделить территорию даже на Луне — заставляют задуматься, так ли это... Если брать горе не так высоко, имея в виду воздушное пространство, — то оно уже поделено.
На Руси слово «горе» означало «вверх». Этимология его неизвестна.
Если в вашем доме есть лифт (рабочий), попробуйте подшутить над своими соседями. Подойдите к лифту и скажите «Мне горе. А вам?». Ответы — на выбор: «А нам хорошо!» или (если сосед попался сердобольный): «А что случилось?».
В начале я упомянул о фильме «Иван Васильевич меняет профессию». Помните момент, когда Иван Грозный метался по квартире Шурика и причитал: «Ой, горе мне, горе, окаянному!». Так вот, если ввести эту фразу в наш контекст, то получится, что бедолага-царь просился в тот момент обратно наверх: «Ой, наверх мне, наверх, окаянному!».
Как это могло быть:
— Горе тормашками (русская поговорка)
— «Горе по лестнице, ведущей вниз» (фильм Роберта Маллигана «Вверх по лестнице, ведущей вниз»)
— Перевернуть горе дном (русская поговорка)
Дубль 3
— Ты, наверное, есть хочешь?
— Да, от хорошего корма я бы не отказался.
— Зачем тебе корм, пойдем, я тебя нормальной едой угощу.
Явно не о таких ситуациях Булат Окуджава писал: «Давайте понимать друг друга с полуслова, чтоб, ошибившись раз, не ошибиться снова». Третий дубль, а вы по-прежнему не можете понять друг друга. А между тем, слово, которое употребил гость из прошлого, доказывает, что как ни крути, а человек — это все-таки животное, которое помнит: «Щи да каша — корм наш». Как вы, наверное, уже догадались, «корм» в древности означало «пища».
Слово это было общим для всех славянских народов, разумеется, с учетом грамматических особенностей. От него образовался глагол «кормить», который по сей день сохраняет в современном русском языке нейтральную окраску. А вот само слово «корм» в значении «пища» употребляется исключительно как разговорно-сниженное: «Корму на вас не напасешься».
Покупая на день рождения торт, поинтересуйтесь у продавца, нет ли там кормовых добавок, а то мало ли что...
Как это могло быть:
— Корм для мозгов (фразеологизм)
— «Корм богов» (роман Герберта Уэллса «Пища богов»)
— «Духовный корм» («Духовная пища» - понятие в философии)
Дубль 4
— А что, по-твоему, нужно человеку для счастья?
— Ревность... чем больше ревности, тем больше счастья.
Кто такие ревнивые? Ревнивые — это обиженные, а на обиженных, как известно, воду возят. И, в принципе, чем больше воды они перевезут, тем больше возможностей будет для счастливой жизни. Прав крестьянин. Мы и сами знакомы с поговоркой «Терпение и ревность все перетрут». На древнерусском ревностью называли усердие. В данном случае слово «труд» можно рассматривать как его синоним.
До наших дней в употребительной форме дошло только первое значение слова — сомнение в чьей-либо верности, однако не кануло в лету и другое его значение — «усердие». Оно по-прежнему может использоваться, но уже как устаревший оборот: «В работе он отличался большой ревностью».
Если ваша девушка спросит, почему вы так много работаете, скажите ей, что с самого рождения были ревнивым. Думаю, продолжение такого диалога будет очень интересным.
Как это могло быть:
— Кто слишком ревнив в малом, тот обычно неспособен к великому (афоризм французского писателя-моралиста Франсуа де Ларошфуко)
— В мире нет ничего более обманчивого, чем то, что принято называть ревностью (афоризм английского литературного деятеля Джозефа Аддисона)
Дубль 5
— Ну, а чем занимаешься?
— На гуслях играю. Взберусь на могилку и жду, когда любимая придет.
— Куда? На могилку?
— Да.
— Так ты еще и гот!
Ну почему же сразу гот? Не виноват он в том, что могил вокруг много. В египетских оазисах, например, целые поселения окружены могилами... высокие такие, как пирамиды, — но ни одного гота я там не встретил. В географии даже понятие есть: «могильная местность». В древнерусском языке слово «могила» означало «холм». Корни слова «могила» науке пока что неизвестны.
Прежде чем в большинстве славянских языков могилой стал называться могильный холм, славяне использовали для обозначения могилы просто «холм».
По такому принципу прозвище сразу нескольких городов: Москвы, Рима, Иерусалима, Лиссабона и Ханты-Мансийска — «Город на семи холмах» — из романтичного можно было бы превратить в слишком мрачное: «Город на семи могилах»... Но не будем пугать туристов.
Как это могло быть:
— «Волшебная могила» (сказка Андерсена «Волшебный холм»)
— Могила... относительная высота до 200 м (толкование в словаре)
Надеемся, что вам было интересно с нами. Всегда помните: если с ревностью подниматься горе по могиле, можно найти огромные запасы духовного корма, сказав на рассвете солнцу: «Радуйся!».
