На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Я - Женщина

9 600 подписчиков

Мария Павловна, внучка императора, хозяйка модного дома. Забытые имена

Она хранила фронтовую Георгиевскую медаль и золотую медаль Парижской промышленной выставки «Ар Деко», давшей имя целой эпохе.
А все остальное теряла много раз.
Она была внучкой императора Александра II. Шведской принцессой. Сестрой милосердия полевого госпиталя Первой мировой. Беженкой под прицелом 1917 года. Хозяйкой модного дома «Китмир» в Париже 1920-х. «Приказчицей» «Бергдорфа и Гудмана» в Нью-Йорке времен Великой депрессии. Автором англоязычных книг, похожих на черновик очень мощного романа о России ХХ века. Американским фоторепортером в Германии 1937 года. Забытой тенью — очень долго.
Она пережила несколько жизней — и еще больше смертей.
Она так легко входит в национальное предание, как если бы мы в детстве писали сочинения «Мария Павловна — русская героиня ХХ века».

Мария Павловна с мужем Вильгельмом


1905. Февраль. Москва. Грузный старомодный экипаж великого князя Сергея Александровича подъезжает к Большому театру. В переулке ждут двое: Борис Савинков должен подать знак, Иван Каляев — бросить бомбу в карету.
Но с генерал-губернатором Москвы едут в оперу, «на Шаляпина», его приемные дети: мальчик и девочка.
И Савинков не подает знака… «Акция» перенесена. На два дня.
1917. Октябрь. Москва. Там же, у Большого театра — уличный бой. Прохожие заперты перестрелкой в переулке. «Красное подкрепление» бегом спускается по Неглинке. Первая шеренга дает три залпа по толпе.
«Граждане Арбата» плашмя бросаются наземь. У желтой ампирной стенки, в рост, оцепенев, стоит девочка из губернаторской кареты 1905 года…
«Я не могла лечь под дулами этих людей. Я предпочитала стоя встретить свою судьбу. Сознание затмилось: я не могла думать, но и не могла лечь на землю», — напишет годы спустя великая княгиня Мария Павловна.
Шальные пули русской революции вновь просвистели мимо нее.
Мария и ее брат Дмитрий были детьми великого князя Павла Александровича. Кузенами императора Николая II.
Мать они утратили в младенчестве. Были воспитаны в Москве, в семье Сергея Александровича (их дяди) и великой княгини Елизаветы Федоровны.
В 1908-м Марию Павловну выдали замуж за шведского принца. Но ХХ век уже вступал в права: интересы двух династий не смогли скрепить этот брак.


Муж Марии Павловны Вильгельм и сын Леннарт


Сердце Марии и вовсе молчало. Она была растерянна и подавлена всем происходящим, не знала как поступить, советовалась то с мама Аликс, то с Княгиней Эллой, то с папа Ники. Все хором говорили, что она, конечно, вольна решать сама, но лучшей партии для нее - не будет! Принц умен, воспитанн, красив. Щвеция - дружественная страна, связанная историческими корнями с Россией, даже климат похож на петербургский, Мария будет там чувствовать себя там, как дома.
В конце концов, есть еще и "понятие долга", часто внушала ей мама Аликс в беседах наедине. А однажды обронила, что, быть может, в случае свадьбы Мари, Папа решится простить ее отца и разрешит ему вернуться на родину. Он давно желает это сделать, но нет достойного предлога. Услышав об этом, Мария решилась окончательно и при дворе Их Величеств объявлено было о помолвке Кузины Государя Императора , Великой Княжны Марии Павловны, с наследником шведского престола. Свадьбу отложили на два года. Мария усиленно изучала шведский, а в окрестностях Стокгольма закладывался фундамент романтичного замка в английском стиле - свадебный подарок тети Эллы молодоженам.

Мария Павловна с мужем Вильгельмом-свадьба


Она была проста и естественна в общении, смеялась от души, часто нарушая чопорный придворный этикет, лихо управлялась с норовистыми лошадьми, не хуже гвардейского офицера, увлекалась стрельбой из винтовки и изучением истории Искусств в Художественной Школе Стокгольма, где готовили художников по тканям, модельеров, декораторов. Мария первой появлялась в мастерских Школы и последней - уходила.
Она много и активно занималась благотворительными делами, ее хорошо знали в лицо в приютах и больницах: Но и на балах она веселилась от души - ей было всего лишь восемнадцать! Мужа - морского офицера, она видела нечасто, но в мае 1909 года всё - таки подарила короне Швеции маленького наследника - сына Леннарта. Дед - король не чаял в нем души, как, впрочем, и в русской невестке, всегда уделяя ей подчеркнуто много времени, сопровождая на приемы и прогулки, осыпая подарками.
Что помешало ей остаться в спокойной "шведской гавани"? Всему виной было длительное путешествие по странам Востока, - подарок свекра - короля, - в которое Мария отправилась вместе с мужем. Там она повстречала французского герцога Монпансье, искусного охотника на тигров. Для них обоих это было ослепительное увлечение. Мужу Мария лгать не захотела и, вернувшись в Стокгольм, попросила развода. Тот согласился, тихо вздохнув. Он редко перечил ей.
Покидая в декабре 1913 года Швецию Мария не могла и подумать, что теперь увидит сына Леннарта только через восемь лет. Предполагалось, что она уезжает на несколько месяцев, быть может, на год:Но..

Мария Павловна с мужем Вильгельмом


Дома ее встретили приветливо, никто особо не бранил, быть может, понимали ошибку, допущенную из за "государственных соображений", а может, не хватало просто времени на укоры. Для всех Мария была зрелым человеком, самостоятельно принимающим решения. Летом 1914 - го, в разгар военных действий, она заявила о своем решении работать вместе с Государыней в Царскосельском лазарете. Окончила курсы сестер милосердия. И попала почти на передовую. Перевязывала раненых, обрабатывала операционные, дежурила в госпиталях - палатках по ночам. Многое передумала, перечувствовала. Многое поняла. На многое взглянула иными глазами. После того как ее брата Димитрия выслали на границу с Персией за участие в убийстве Григория Распутина, она написала Императрице -" мама Аликс" письмо, в котором выражала полную солидарность с братом и возмущалась разлукой с ним. Не знала она тогда, что эта разлука - ничто, по сравнению с тем, что ожидает ее в дальнейшем!
Почти перед самой революцией она влюбилась. В князя Сергея Путятина, знакомого ей с раннего детства. Две одинокие, израненные разочарованиями и потерями души нашли друг друга. Они тихо обвенчались все в том же Павловске летом семнадцатого и скромный ужин при свечах ничем не напоминал пышные торжества, состоявшиеся здесь ровно десять лет назад. А уже в октябре начались повальные обыски. Пришли и к Путятиным. Реквизировали все, что только нашлось в доме мало - мальски ценного, но не поинтересовались стоящей на столике бутылочкой чернил. В нее Мария перед самым обыском сложила, залив парафином, семейные бриллианты. Потом она контрабандой переправила эту бутылочку шведской родне.

Мария Павловна с мужем Вильгельмом


Исчезали бесследно целые семьи знакомых, друзей, родных.Был арестован отец и сводный брат Марии, Владимир Палей. Ольга Валериановна, мачеха, с двумя дочерьми - подростками тайно выехала за границу. Нужно было уходить и им с Сергеем, но они не могли. Мария ждала ребенка. Угроза ареста и расстрела висела каждый день. Сняли маленькую дачу за городом, чтобы не мозолить глаза властям. Жили огородом, да посылками бывшего свекра - короля. Почти впроголодь.
Как то, поливая грядки, Мария охнула от боли и села на землю. Начались преждевременные роды. На свет появился малыш, которому был отпущен всего год жизни. В ту ночь, когда он родился, они окончательно решили обречь себя на разлуку с Россией.
О расстреле отца и страшной гибели сводного брата Владимира - любимца семьи и красавицы Эллы на дне шахты в Алапаевске она узнала уже в Бухаресте, но не посмела предаться отчаянью, зарыдать, завыть в голос. Не посмела. И не смогла. Встала перед глазами картинка из далекого детства: Элла на коленях перед носилками, прижавшая палец к губам:" Нельзя Романовым плакать!". Нельзя. Да и не время. Нужно еще добраться до Парижа. Уж там - то она даст волю слезам.
Но когда добрались, времени на отчаянье тоже не было. Бутылочки с "парафиновыми" бриллиантами хватило ненадолго. Ее мужчины - Сергей и отыскавшийся в Париже брат Димитрий- приуныли и серьезно.

Мария Павловна в 1912


«Слушая споры о причинах, которые привели нас к медленной гибели, я все же понимала, насколько поверхностны и ограничены высказываемые мнения.
Я не могла согласиться с убеждением, что мелкие политические фигуры вроде Керенского или Родзянко несут ответственность за столь глубокие и разрушительные перемены. Не они посеяли эти страшные зерна: их корни уходят в далекое прошлое — так сказать, в землю, на которой родились и выросли подобные личности.
…Какой роковой порок в русском характере, отсутствие равновесия и контроля могли привести к постепенному созреванию нового чудовищного характера, который теперь управлял страной?
Я не могла ответить на эти вопросы, я могла лишь думать о них. Казалось, на них нет ответа. Я и сейчас не знаю, есть ли он».- писала Мария Пвловна

Мария Павловна в 1908


И все же она знала что-то очень важное о путях «русского самолечения».
«Нас прогнали со сцены как были, в сказочном платье. Теперь его надо было менять, заводить другую, повседневную одежду и, главное, учиться носить ее. <...>
Когда рушится общественный строй и целый класс людей снимается с места и в буквальном смысле слова лишается крыши над головой, жизнь не торопится приютить их, позаботиться о них…
Жизнь являла резкие контрасты: скороспелые надежды и разочарования… прахом пошедшие убеждения и постепенное выстраивание нового, независимого, своего мира.
Мы испытывали наши способности на пределе сил, от нас требовалось невозможное. Но выдержать испытание — это был новый восхитительный опыт…»
Но прежде чем она сбросит сказочное платье, научится работать по двенадцать часов, поймет, как важен в цивилизованном бизнесе дресс-код и в любом деле жесткая его организация… прежде чем она подпишет все свои контракты, попытается освоить основы бухгалтерии и (для принцессы невыносимее того!) основы затяжного торга о цене с поставщиком и заказчиком, нельзя не вспомнить ее последние часы в России.
Хотя театральность русского страдания (которую она тоже не любила) сильна в этой сцене до предела.

Мария Павловна в разные годы


В декабре 1918-го Одесса висела на волоске. Канадский военный атташе подготовил ее отъезд в Румынию и нашел паровоз с одним вагоном. У границы вода в котле выкипела. На разъезде полковник, командир маленького, одетого вразнобой добровольческого отряда, отдал русской принцессе исправный паровоз их бронепоезда. И выделил охрану.
Четверо офицеров встали с пулеметами на броне. Двое с револьверами — в дверях вагона. В Бендерах, за чертой, Мария Павловна позвала их в вагон. Поблагодарить и проститься.
«В вагон вошли шестеро мужчин, заполнив все пространство своей тяжелой зимней одеждой, меховыми шапками. Они принесли с собой запах осенних русских полей, дыма от костров, кожаных сапог, пороха, солдатских шинелей…
Я взяла свечу со стола и по очереди поднесла к каждому лицу. Крошечное желтое пламя на секунду выхватило из тьмы стриженые головы и обветренные усатые лица.
Я хотела сказать им что-нибудь значительное, чтобы они тоже навеки запомнили меня, но не смогла вымолвить ни слова».



Некоторое время Мария Павловна и ее супруг прогостили у румынской королевской семьи. Оказалось, что из всех королевских фамилий, которые продолжали оставаться на престоле и состояли в родстве с Романовыми, лишь румынская королевская семья встретила их сочувствием и пониманием. Английский двор еще раньше отверг просьбу принять царскую семью - из политических соображений. Романовы же внезапно оказались за бортом. Одним взмахом руки они стали отслужившими свой век, изгоями, бывшими. Никакого великодушия к ним никто не проявлял. Мария Павловна обнаружила, что, хотя они никому не были нужны и совершенно безопасны, а их судьба касалась только их самих, отношения к ним это не меняло.

1911 Maria Pavlovna the younger

Даже многие служители Русской церкви стремились показать нарочитое безразличие. Ей пришлось также привыкнуть к тому, что радикально настроенные завсегдатаи светских салонов, вроде некоей графини Ноэль, радостно заявляли, что-де большевики имеют полное право на террор после того, что "им пришлось вытерпеть". Должно быть, это резало слух Марии Павловне, у которой от террора погибли двадцатилетний сводный брат и больной, ничем не запятнавший себя отец. Пока ей трудно было с расстояния в несколько лет объяснить себе и другим, что при всех оборотных реакционных сторонах царский режим последних лет медленно, но верно развивался в конституционную монархию; что большевикам не пришлось "вытерпеть", чтобы ее двоюродный брат Николай II без суда и следствия убивал своих противников, а тем более их детей и родственников; или что ее отец, подобно другим великим князьям младшего поколения, напрасно пытался убедить Николая II ускорить конституционное развитие.

Maria Pavlovna1909 Princess Marie of Sweden, Grand Duchess Maria Pavlovna

Уже давно Мария Павловна сама шила себе одежду, халаты и прочее. Она начала вязать и продавать свои изделия, но зарабатывала гроши. Ее супруг получил место в банке. Летом 1921 года Мария Павловна впервые за много лет по уговору с шведским королем Густавом V встретилась со своим сыном Леннартом на нейтральной территории в Копенгагене. За последующие семь лет жизни в Европе она видела сына еще два раза. Один раз они вместе были в Висбадене, откуда ездили на экскурсии, в частности в Дармштадт, где их принимал великий герцог Эрнест Гессен-Даршнтадтский, у которого Кирилл в самом начале столетия увел жену, - брат государыни и Елизаветы Федоровны. Он был сам по себе примечательным человеком, покровительствовал изящным искусствам и за это до сих пор чтим в Германии.



Во второй раз мать и сын встретились в Брюсселе, когда Леннарту было семнадцать лет. Мария Павловна была очень довольна его няней и результатами его воспитания, хотя и считала его чересчур суровым. Голландский принц-консорт обращался к ней с предложением заключить брак между Леннартом и его дочерью Юлианой, но Мария Павловна имела слишком печальный опыт браков по расчету и не согласилась. Наконец Марии Павловне удалось продать блузку собственного изготовления Коко Шанель, которая уже имела громкое имя среди законодателей моды. Великая княгиня, обучавшаяся прикладным искусствам в Стокгольме, купила машину для вышивания и не преминула воспользоваться бесплатными уроками, входившими в стоимость машины; когда она по утрам приходила в обшарпанное помещение мастерской, без макияжа и украшений, бедные французские вышивальщицы взирали на нее с недоумением. Фирма великокняжеских вышивок получила название "Китмир" и пошла в гору сверх всяких ожиданий. Она расширялась, Мария Павловна наняла работниц, большей частью из русских эмигрантов, - одно время их было пятьдесят.

Мария Павловна времен эмграции


После развода Мария Павловна купила дом, куда переехал и брат Дмитрий, до того несколько лет живший отдельно. Но вскоре он женился, и Мария Павловна снова осталась одна. У нее было много идей, как заработать себе на хлеб. Одно время она собиралась продавать в Париже шведские изделия из стекла. Парфюмерный магазин, который она открыла, давал очень мало прибыли. Положение было бы плачевным, если бы не предприимчивость и практичность, которые она приобрела за годы работы в русском госпитале во время войны. Кто пережил русский военный госпиталь, раненым или персоналом, тому уже ничего в жизни не страшно.
К тому времени Мария Павловна общалась не только с соотечественниками в изгнании, но и с многими представителями французской интеллигенции, которые проявили неожиданный интерес к ее рассказам о жизни в России. Она поняла, что ее приключения являются частью единого целого, частью всемирно-исторических событий, и тогда она начала писать сама - по-французски, читая главу за главой своим французским друзьям. Так появились ее мемуары, которые были изданы в двух томах и имели довольно большой успех, сильно поправив материальное положение бывшей владелицы обанкротившейся фирмы "Китмир".



На первые, вырученные от изящных вышивок, деньги Мария сняла маленькое помещение и взяла ученицами трех девушек - вышивальщиц: русских эмигранток из знатных дворянских семей. Сутками не выходила из мастерской, спала прямо на полу, питалась хлебом и скверным кофе. Но дело пошло. Изысканные вышивки великой княгини заворожили Париж. И даже знаменитую Коко Шанель. Королева моды, увидев вышивки, не рассуждая долго, предложила Марии сотрудничество выгодное для обеих. Рекламу. Расширение дела. И вскоре в мастерской Романовой было уже пятьдесят работниц. А имя гремело на всю "модную" Францию.
Успех давался ей нелегко. Это отразилось даже на внешности. Короткая стрижка. Поседевшие волосы. Ослабевшее зрение. Сигарета. Неизменная чашка густого черного кофе рано утром и поздно вечером. Мало общего с Принцессой из зачарованно - зимней петербургско - шведской сказки. Однажды, увидев на одной из богатых парижанок платье со своей вышивкой, Мария Павловна не выдержала - разрыдалась прямо в такси. И тогда пожилой водитель обернулся к ней со словами:"Не плачьте, мадемуазель, все устроится!" Как часто она вспоминала этот совет, повторяя его, как заклинание, "формулу победы" при всех жизненных неудачах.



Но счет утратам продолжался. В России умер ее маленький сын от Сергея Путятина - Роман. Она стала забывать черты старшего - Леннарта, только изредка получая вести о нем из писем свекра - короля Густава V. Да и мужчины Марии продолжали исправно доставлять ей огорчения. Разбивали машины, которые она покупала, чтобы побаловать их, проигрывали заработанные ею деньги в вист и рулетку. Димитрий стал любовником ее покровительницы и подруги Шанель, Путятин целыми днями лежал на диване, читая газеты и куря сигару или слонялся по Парижу, бездельничая. Он нигде не мог (или не хотел?) устроиться. Мария, поразмыслив, отпустила его на четыре стороны, устав содержать и оплачивать карточные долги. А Дмитрия, после того, как его "богемный" роман с Шанель закончился, женила на богатой американке - благо среди клиенток ее салона таких было в избытке , - и отправила за Океан. Он был доволен жизнью.



В сорок лет Мария Павловна взяла пишущую машинку и гитару и отправилась пароходом в США. Ее ждала работа консультанта в фирме модной одежды "Бергдорф и Гудман", где она пробыла несколько лет. Она ездила по стране с лекциями, что в США было обычным способом подработать. Корпорация Херста послала ее корреспондентом в Германию; в 1935 году она неожиданно сделалась фотографом, занимаясь, в частности, цветной фотографией, что но тем временам было редкостью; фотоискусство стало ее страстью. Мария Павловна также начала собирать русские книги, и в Нью-Йорке ей посчастливилось купить книги, принадлежавшие когда-то ее отцу. Успех мемуаров возбудил в ней интерес к писательству, но художественная литература ей не давалас.



Время от времени шведские журналисты брали интервью у бывшей шведской принцессы, которая читала наизусть Яльмара Седерберга и Августа Стриндберга и жадно расспрашивала о своем сыне. Когда сын женился на женщине недворянского происхождения, утратил титул и завел детей, она изредка приезжала его навестить. Поскольку она никогда не писала писем и не отвечала на письма, она просто заявлялась без предупреждения, неизменно со швейной машинкой в багаже. Ей не нравилось, что сын женился гражданским браком. Она увлеченно фотографировала. Маленьких детей она не любила.



Через двенадцать лет она перебралась в Аргентину под предлогом, что не может жить в стране, официально признавшей Советский Союз. Теперь она посвящала все время живописи. В разные периоды своей жизни она получила художественное образование. В России она занималась реставрацией храмов, а в Париже участвовала в убранстве новой русской церкви. Несколько картин ей удалось продать, иногда она писала в газетах об искусстве и домашнем дизайне. Ее материальное положение было далеко не блестящим. Когда стало совсем худо, она получила помощь - от короля Швеции. В 1947-1948 годах принц Леннарт провел несколько месяцев в Буэнос-Айресе и наконец-то как следует с ней познакомился, узнав, как того хочет любой человек, все о своем детстве и предках. В 1949 году Мария Павловна впервые за тридцать пять лет встретилась со своим первым мужем, принцем Вильгельмом, в доме сына в Майнау. Встреча не была запланирована и явилась неожиданностью для обоих, но после первых неловких минут оба поняли, что вполне могут разговаривать. Они общались как старые друзья и даже поцеловались в щеку.



После войны Мария Павловна большей частью жила у разных знакомых в Европе почетной гостьей, которая свободно говорила на нескольких языках и представляла собой нечто выдающееся: настоящая русская великая княгиня. Визиты к сыну доставляли не только радость: к этому времени в ней развилась специфическая бестактность, свойственная пожилым дамам разных национальностей, но особо присущая зрелым русским дамам. У принца Леннарта хватало проблем с родней: поместье принца Вильгельма его сожительница Жанна Трамкур населила своими детьми, оттеснив Леннарта; а в Майнау то и дело появлялась мамаша и пыталась взять командование в свои руки. Ее багаж заполнял целый автомобиль, он состоял не только из обескураживающей швейной машинки, но также пишущей машинки, фотоаппаратов с разнообразной оптикой, мольбертов и обычного барахла. Комната ее была так же набита, как автомобиль.



В последние годы Мария Павловна была замученной и усталой, у нее развился склероз, и шведская невестка ухаживала за ней. В декабре 1958 года она умерла от воспаления легких в пограничном городе Констанц, у самого Майнау. Сын распорядился поместить ее гроб в отдельный придел крипты в дворцовой церкви Майнау, рядом с прахом брата Дмитрия, скончавшегося в годы войны, по ее просьбе перенесенным сюда из Давоса. Принц Вильгельм, ее первый муж, умер в июне 1965 года в своем поместье Стенхамар в Сёдерманланде. Князь Сергей Путятин, ее второй муж, умер в феврале 1966 года в Чарльстоне, штат Южная Каролина, в США.





http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C...%B0_(1890-1958)

http://www.theroyalforums.com/forum...ssia-14715.html

http://www.vokrugsveta.ru/vs/article/72/

http://www.ruspred.ru/arh/04/43.php

http://2004.novayagazeta.ru/nomer/2.../n20n-s23.shtml

http://alexorgco.narod.ru/rmnv/A9.html

Картина дня

наверх